Трудности импровизации

Выходцы из Владимира в разное время «наследили» во многих видах искусства. И теперь на очереди – джаз. Певица Анастасия Волокитина, несколько лет назад окончившая Владимирское музыкальное училище, успешно учится в консерватории имени Франца Листа в немецком городе Ваймар и покоряет музыкальный олимп Европы. Но о провинциальном российском городе она не забывает и время от времени приезжает во Владимир, да не просто так, а, на радость ценителям джаза, с концертной программой. Во время очередного такого визита мы и встретились с Анастасией.

— Долгое отсутствие не мешает учёбе?

— Нет, у меня всё очень хорошо поставлено. Во-первых, профессора добрые и понимающие. А во-вторых, первый этап обучения, когда требуется постоянное присутствие на занятиях, прошёл, и сейчас у меня вторая половина, которая предполагает концертную деятельность. Поэтому если ты постоянно в консерватории не находишься, но сообщаешь, что сделала такой-то концерт или приняла участие в таком-то проекте, преподаватели этому только рады. Этим и спасаемся.

— Как так получилось – ты поступила в консерваторию в Германии?

— Да, собственно, в этой истории нет ничего особенного. Просто здесь негде было учиться. Когда я окончила музыкальное училище во Владимире, думала, дальше на Ордынку, в Гнесинку пойти. Но когда приехала в Москву, комиссию волновал только один вопрос – есть ли у меня деньги. Мне директриса так и сказала: «Знаешь, девочка, я вижу, ты очень хочешь попасть в Москву. Есть много других способов». И я задумалась, наверное, стоит попробовать поступить куда-нибудь за границу.

— Получается, проще учиться за рубежом, чем поступить к нам?

— Скажем так: это не проще, но дешевле. В Германии я поступила на бюджетное место. Конечно, надо было горы перепахать, но это было возможно.

Единственное, что интересует профессоров – это умение петь. Грубо говоря, одарённость - неодарённость. Если решили, что хотят, чтобы этот человек учился у них, потому что он талантливый, потому что видят его в перспективе как артиста, – они на многие вещи закроют глаза. Им будет неважно, знаешь ты ноты или нет – они научат тебя, сколько у тебя денег – стипендию предоставят, знаешь ли язык – ты его выучишь, в конце концов.

Правда, поступила я со второго раза. Сначала приехала с «оттопыркой пальцев» - я здесь участвовала во многих конкурсах. Только прошли экзамены в колледже, и я госовскую программу на блюдечке с голубой каёмочкой повезла в Германию. Приехала с мини-дисками... Пришла, говорю: «Шестой трек!» (смеётся) А позади стоит бэнд… На меня посмотрели, глазами похлопали, говорят: «Девочка, до свидания». В общем, первый раз накрылся медным тазом.

Но я осталась в Германии, выучила язык. Подготовила другую программу – не просто песни другие, я уже ставила иные цели. Получилось так, что за три недели я должна была научиться импровизировать – на вступительных экзаменах нужно делать это убедительно и довольно долго, минут эдак 15. Мне, конечно, очень помог профессор Леонид Чижик. Без него я бы, наверное, не поступила, потому что он мне открыл азы импровизации - я имею в виду не просто «пью-ба-да-бу-да» спеть, а именно вовремя, и, что самое сложное, именно в соответствующей стилистике.

— Чем принципиально отличается подход к джазу у нас и в Европе?

— Здесь, скажем так, своё представление о джазе.

А здесь для студентов часто действует политика: ты учишься, поэтому смотри, как делают звёзды – и копируй. Поэтому во Владимире очень часто можно видеть жанр «пародии». Здесь есть ребята с яркой музыкальной индивидуальностью, но я очень часто слышу знакомые не только аранжировки, но и манеры исполнения.

Весь смех в том, что здесь меня учили: джаз – это музыка импровизаций. Вот, они импровизируют в сию минуту, выражают свои мысли. И меня дико возмущало то, что я не импровизирую, а фактически выражаю чужие мысли. И как-то я решила попробовать. Пела «Ипанему» тогда. Очень долго репетировала. Это, конечно, не ах как звучало, но всё-таки… И вот я вышла на репетиции концерта и начала импровизировать. Это вызвало ничуть не восторг, наоборот, очень сильно возмутило всех. Мне сказали: «Ты выучила – пой. А что ты нам ерунду какую-то разводишь? Что это такое?» - «Я импровизирую» - «Ты не умеешь импровизировать. Вот и не надо».

— То есть в России до сих пор эпоха стандартизации, даже в джазе?

— Ну, я не знаю... Ездила в Москву, там джем-сейшены проходят, и столько замечательных ребят, на самом деле! Я просто диву даюсь – где они учатся импровизировать? Наверное, самородки. Или всё-таки есть, я надеюсь, «подпольные» педагоги...

Но, знаете, во Владимирском музыкальном колледже вводят занятия по джазовой импровизации. Именно для вокалистов, что немаловажно, потому что между вокалистом и гитаристом есть разница. (смеётся) Я очень долго радовалась! Будет преподавать замечательная девочка – Света Коровина, она в Москве училась, именно джазу. У меня есть надежда, что в следующий раз приеду – а тут уже все будут импровизировать.

— А где им импровизировать – вот вопрос?

— На улице, в училище... Не знаю... Больше негде. (улыбается) У нас на огромное количество ребят, к сожалению, мало аппаратуры, мало площадок для выступлений. И это создаёт обстановку «через тернии к звёздам». Здесь не ищут лёгких путей. В Германии если я собираюсь что-то организовывать, то консерватория с удовольствием поможет не только словом, но и делом. Здесь добиться чего-то очень трудно.

Искусство в подворотне

— Есть города, даже в России, в которых можно встретить уличных музыкантов, а во Владимире такого не наблюдается. Почему?

— Отношение другое. Если музыканты притащат какой-нибудь там синтезатор, подключат его, встанут и начнут петь на улице, к этому, скорее всего, будут относиться не как к тому, что люди вышли показать что-то доброе и красивое, а как к студентам, которым совсем уж жрать, извините, нечего. Кто-то кинет копейку – сжалится. А кто-то пройдёт, посмотрит на всё это свысока. И вот вопрос – есть ли у музыкантов после такого отношения желание что-то подобное делать? Здесь ребята играют в «Мегаторге», ещё где-то, как я слышала. Я не думаю, что люди, которые мимо проходят, воспринимают это как искусство, как маленькую часть чего-то важного. Наверное, в основном, проходят и думают: «А, деньги зарабатывает». Да, зарабатывает, но вопрос – чем. Искусством!

В Европе если стоишь и поёшь, тебе дадут какую-то денежку - за то, что они послушали, им понравилось, за то, что ты даришь им своё искусство, свой сервис, грубо говоря. Во многих европейских городах есть день, когда на улицы выходят разные артисты, в основном, музыканты. И куда бы ты ни шёл, отовсюду слышишь музыку. Зрелище – захватывающее.

Во Владимире столько мест красивых, где можно было бы играть музыку. В парках, да даже рядом с кафе летом! И я думала, вот бы что-то такое организовать с местными музыкантами... Но это всегда приобретает более коммерческий, «халтурный» вариант. Отсутствует изюминка именно спонтанного творчества, к сожалению. Хотя я думаю, что если действительно будет такой день, когда музыканты выйдут играть на улице, это начнёт восприниматься иначе.

На последнем концерте здесь я была просто в восторге, как зрители ловили мои посылы и отдавали много энергетики взамен.

Новое из старого

— А в музыке какие сейчас тенденции? К чему нам готовиться?

— В Европе просто бум на сумасшедшие оперные постановки, где в «Кармен» кто-то с ирокезом ходит, в «Волшебной флейте» - офисные работники… Я этого не понимаю, если честно. У меня дрожь идёт по телу, если вижу такое. И всё это прикрывается банным листом под названием «мы ищем новое». А зачем же для этого рыться в старом?.. Изобретайте что-то новое!

Появился жанр «новая классика», не знаю, есть это в России или нет. Думаю, это интересно слушать только тем, кто занимается такой музыкой. Я, например, долго не выдерживаю, потому что это такие созвучия, которые очень плохо действуют на мой мозг. А так, поп никогда не вымрет. (смеётся) Джаз – он всегда свою публику имел, даже если его запрещали.

Фолк в моде. Сейчас очень много групп, которые смешивают джаз и фолк, этно-музыку, джаз и классику. Впрочем, я последнюю программу – этноджаз - делала, не потому что сейчас это в теме, а потому что она очень давно была у меня в голове, ещё с тех пор, когда я училась здесь. Я уже тогда думала, как здорово смешать эти стили. И в Германии мне представилась такая возможность. Мы эту программу отыграли в Мюнхене раз пять, на ура.

— В ваших джазовых композициях даже балалайка звучит... Как воспринимает Европа славянские мотивы?

— Когда мы давали концерты в Европе, у нас такого новшества как балалайка не было. Это здесь, во Владимире, я столкнулась с таким гением как Сергей Малёнкин. Человечище! Он играет на народных инструментах, при этом в разных стилистиках, может красиво сыграть импровизацию, что очень ценно. Поэтому только здесь, во Владимире, у нас были такие нововведения как балалайка, свирели, калюка. Вышло очень интересное сотрудничество. Думаю, когда в следующий раз в Европе буду играть эту программу, надо снова пригласить Сергея.

Сами виноваты

— А много в консерватории русских?

— В Консерватории – не могу сказать, но на улицах очень много.

— Приходится сталкиваться с какими-то предрассудками относительно выходцев из России?

— Предрассудков очень много. Но я бы не сказала, что в этом виноваты немцы, французы или ещё кто. Виноваты только русские. В европейцах ещё теплится память о наших заслугах, о великих композиторах, о балете, театре. И - что, как мне кажется, убивает мозг того же немца, – это перемешивается с какими-то абсолютно дикими гулянками, безбашенными русскими, в которых подчас не теплится никакая культура, никакая мораль.

Я сама с этим сталкивалась и могу подтвердить: иногда с выходцами из России даже не хочется дело иметь. Я, конечно, пытаюсь своим немецким друзьям объяснить, что не все, кто переезжает из России в Германию, относятся к интеллигенции. Очень много русских людей, которые, к сожалению, не пекутся об отношении к нашей стране. Но я знаю и ребят, которые у многих меняют представление о России, о русских людях в лучшую сторону, потому что эти ребята талантливые, образованные и интересные.

— Но живут уже не для России, а для Европы...

— В этом-то и печаль. Та же Германия с руками и ногами берёт талантливую молодёжь, там ещё и время дают, чтобы ты обустроился. Она выучивает, и не в её интересах, чтобы ты потом уезжал. Поэтому там много ребят, которые поехали туда учиться и остались работать.

Я, конечно, рада за тех, кто уехал и нашёл себя за границей – это правильно для них как для личностей, как для творцов. Но для нашей страны это неправильная политика – не поддерживать своих студентов. Может быть, однажды всё изменится, очень хочется верить. Но пока в плане выживания, в плане отношения, в плане возможностей – лучше, конечно, там... Мы много чего теряем, давно и очень интенсивно.

— А ваши планы после окончания консерватории как-то связаны с Россией?

— Я не знаю пока. Трудно сказать, будут ли они связаны с Россией или нет. Мне осталось учиться год, а потом, хочу поступить в магистратуру. Это даёт больше возможностей в плане преподавания и в плане работы. А так, можно учиться на других специальностях – я об этом тоже подумываю. В Германии это дело неограниченное, получается – учись дальше. Мне хочется вобрать в себя как можно больше знаний из разных областей музыки.

В творческом плане - буду заниматься новыми программами. В скором времени появится программа «классика-джаз». Надеюсь, получится и здесь что-то сделать. Может быть, в Москве пару концертов сыграть... Загадывать что-то трудно: споткнёшься, сломаешь нос – и всё, в шоу-бизнес нет дороги...

— У поп-исполнителей существуют мерила успеха. А в джазе?

— Это очень относительное понятие, особенно в джазе. Лично для меня критерий успеха – быть музыкантом. Не певицей, а именно музыкантом. Очень важно, я считаю, разбираться в музыке вообще как в искусстве. Потому что это такая область, в которой нельзя себя ограничивать. Есть свои технические законы, но они иной раз ничтожны, особенно в джазе, где очень важна духовная развитость, важно интеллектуальное развитие человека. Это всё очень тесно связано с успешностью, в моём понимании.

Неважно, на чём ты играешь, если ты делаешь это хорошо, если развиваешься в музыке – это и есть успех. Если умеешь вместе собрать артистов, хотя при этом сам не очень хороший певец или танцор, но в итоге производишь очень хороший продукт – это тоже очень успешный человек. Ты можешь быть успешным, у себя на кухне, играя для своего круга людей... У меня успех не совсем связан со славой, взятой из шоу-бизнеса. Главное делать продукт, который будет приносить что-то людям.