Рецепт счастья

Я долго думала, как представить читателям «Старта33» этого своего собеседника. То, что известные люди в представлении не нуждаются – ерунда. Нельзя же, право, взять да так и начать:

«Имярек у нас в гостях, его во Владимире все знают, и мы ему сейчас вопросы разной степени каверзности задавать будем».Трудность состояла еще и в том, что лично мне этот человек известен давно (чем, собственно, и объясняется неформальный стиль общения), а о давних знакомцах рассказывать ой как непросто.

Зная Михаила Геннадьевича Осокина всю свою сознательную жизнь (то есть большую половину жизни «по паспорту»), я всегда поражалась, как ему удается все время быть на гребне волны, все время быть занятым и полезным? Как ему вообще все удается - возглавлять региональное отделение Всероссийского общества инвалидов, быть членом областной Общественной палаты, преподавать в вузе, вести целую уйму коммерческих и некоммерческих проектов. А еще (трепещите и завидуйте, дамы!) быть заботливым супругом и отцом двоих детей.

Я, конечно, допускаю, что бывают у Михаила не очень светлые полосы в жизни, но в это трудно поверить, если каждый раз, когда его встречаешь, у него хорошее настроение... Господин Осокин с первых минут интервью подтвердил мои самые смелые предположения – он обыкновенный счастливчик.

— Я счастливый человек, хотя счастливых людей практически нет. Я тут на досуге подумал и вывел, что в школах надо преподавать краткий курс счастья.

Ведь «механизм» счастья устроен достаточно просто: ты находишься в гармонии с собой, со своими поступками, со своими ценностями. Пока ты в гармонии, ты счастлив. А когда это все сбивается...

— По поводу, как стать счастливым, сотни теорий существует. Например. Говорят, что человек может продуцировать счастье в себе, или искать источник вдохновения вовне. То есть два варианта – использовать внутренний потенциал и опираться на внешние условия. Ты считаешь, какой из этих вариантов определяющий?

— Главное - достичь гармонии. Вот принесли тебя чашку кофе, а ты чувствуешь, что для гармонии лимончика-то не хватает. Добавила – совсем другое дело. Это пришло извне. Вот кто-то ощущает, что ему бы зеленоглазую блондинку в жизнь добавить, и тогда все будет хорошо. Это же нормально.

— Ладно, а если с другой стороны зайти... Ты вроде бы достиг гармонии с собой, а от тебя зеленоглазая блондинка взяла да и ушла. Как бороться с этим?

— Тут тоже есть своя технология – надо чужому счастью радоваться. Если она ушла и ей хорошо, надо за нее порадоваться. Если ей хреново, то надо сделать все, чтобы она вернулась.

— Интересный такой подход...

— Знаешь, я иногда думаю, что в душе я буддист.

— Азартный буддист?

— Нет, я человек совершенно не азартный. Я даже в шашки не смогу играть три партии подряд. Первая партия мне принесет удовольствие, вторую я сыграю по инерции, а от третьей откажусь, скажу: «Да ну, надоело».

— Ну, может, ты просто шашки не любишь...

— Я очень много чего не люблю, но по одному разу сыграю. Может быть, кстати, оттого, что мне все быстро недоедает, я и веду несколько проектов одновременно. Но, должен сказать, что при всем при этом у меня еще болезненное чувство долга имеется - я обязательно доведу до конца начатое. Я не могу бросить дело, если в него, с моей подачи, вовлечены другие люди! Я могу физически заболеть от не исполненных обещаний, даже если я просто опаздываю, не говоря уже о чем-то более серьезном.

— Сейчас у тебя какие дела и проекты?

— Коммерческие и некоммерческие. Я только официально в пяти местах работаю. Помимо того, что возглавляю общество инвалидов, я еще юрисконсульт в одной коммерческой фирме, индивидуальный предприниматель, бизнес-тренер, преподаватель во Владимирском институте бизнеса.

— Когда ты стал юристом и экономистом, ведь по первому образованию ты, если не ошибаюсь, историк?

— Да, закончил я истфак, это были девяностые годы, получив диплом, я не смог себе ответить на вопрос - кому я такой нужен? Пошел и экстерном окончил юрфак – стал юристом. Довольно много работал по этой специальности. Потом еще подумал-подумал и пошел учиться дальше. Защитил кандидатскую, стал кандидатом экономических наук.

— А тема твоей диссертации?

— Управление развитием некоммерческой организации. Я сформировал программу развития и реализовал ее на практике. Так, что моя диссертация притащила в нашу организацию несколько миллионов рублей. Наука может быть рентабельной!

— Тебя в основном знают как общественного деятеля. Или это такое заблуждение?

— Есть несколько кругов общения. У меня, честно говоря, даже визитки разные. Отдельно – руководитель общества инвалидов, бизнес-тренер и прочее. Есть визитка, на которой просто написаны фамилия и имя. Потому что я знаю, если я напишу все, что мне интересно, люди сочтут, что у меня с головой не все в порядке. Когда ты даешь визитку, ты же формируешь к себе определенное отношение.

С удовольствием бы жил в большом красивом доме. Просыпался очень рано утром. Выходил во двор, смотрел бы как поднимается солнце, садится туман, выпивал бы чашку кофе, потом просыпалась бы семья, и я бы кормил родных чем-нибудь вкусненьким. Потом куда-нибудь их провожал. Рисовал бы, гулял, вечерами встречался с приятными людьми. Ну и прочие житейские радости приветствуются. Еще я бы запустил магазинчик уникальных вещей. Занимался бы авторскими проектами.

— Какими, например?

— Гениальных художников, которые могут тиражировать свою гениальность многократно немного. Их, скорее всего, вообще нет. Они создали один-два шедевра, максимум – несколько. У них появилось имя, и после этого любая «дребедень», их производства, становится шедевром по умолчанию.

Но я искренне убежден, что каждый человек хоть раз в жизни рождает хотя бы один шедевр. Но поскольку мы не знаем этого человека, мы не знаем и об этом шедевре. А хочется, чтобы об этом знали. Человек может рассказать гениально анекдот или яичницу пожарить гениально. Сберечь бы эти шедевры.

— Ну, анекдот можно записать и воспроизводить многократно. А вот с яичницей - сложнее.

— Иногда важна не цель, важен процесс. Полет яйца на сковородку может содержать ответы на все вопросы бытия. А яичницу можно даже не есть.

— Ну, ты же не напишешь рецепт гениальной яичницы, нужна наглядность.

— Иногда это может быть фотография яичницы, а когда-нибудь я думаю, можно будет лизнуть монитор и узнать, какой вкус у настоящей гениальной яичницы. Конечно, понимаю, что не все проекты исполнимы. Но мечтать нужно обязательно, а иначе, откуда реальность узнает, какой ей быть! Я по этому поводу придумал себе одну банальную цель, я хочу, чтобы к годам к пятидесяти (мне сейчас сорок) мне не нужно было работать для хлеба насущного.

— Об этом все мечтают, это какая-то всеобщая мечта.

— Согласен. Но мне такая независимость нужна для того, чтобы я занимался той самой желанной «ерундой», в которой мне сейчас отказывает чувство долга. Хочется посмаковать процесс.

— То есть не для результата? Ты сегодня позанимался чем-то, ну не пошел этот проект ну и ладно?

— Совершенно верно. Сейчас я не мало вещей делаю ради денег. Я взрослый мужчина. Рядом со мной любимая женщина. У нас двое детей. Хочется сделать все, чтобы мы жили чуть лучше, чем возможно. Работал бы я на пяти работах?! Так что моя бурная деятельность - это проявление не только разносторонности, но и некоторой бытовой алчности. Ну, нет сейчас такой одной работы, где бы мне платили столько денег, сколько надо, чтобы содержать семью.

— Это конечно здорово. Но это достижимо?

— Достижимо.

— Каждый может этого достичь?

— Да. Это я тебе как специалист по развитию говорю. Для этого, условно говоря, нужно создать пять небольших, но прибыльных и устойчивых бизнес-проектов. Когда эти проекты заработают, я смогу не ходить на работу и буду жить не хуже, чем сейчас. За десять лет, в принципе, это возможно сделать. Я их уже придумал, просто пока не хватает времени.

— Ты давно занимаешься социальными проектами. Не устал, не наскучило? Или ты делаешь это, потому что без твоей помощи люди пропадут?

— Я думаю, что ситуаций, когда люди без твоей помощи пропадут на самом деле немного. Чаще всего в тяжелой ситуации человек в изрядной доле виноват сам, и спасение его у него в руках находится. Даже если он прикован к кровати, практически недвижим, у него есть шанс вытащить себя. Я считаю, что это действительно так. Моя миссия – чтобы он вот эту ниточку, за которую можно ухватиться, увидел. Может быть, она эта ниточка тоненькая, держаться за нее трудно. Никто и не говорит, что ты сразу выпрыгнешь. Но эта тонкая ниточка дает человеку сначала самоуважение, потом спасение, потом он понимает, что он может все, у него практически нет никаких ограничений. Только поначалу кажется, что это фантастика. Проложите для себя путь. От точки, в которой вы находитесь сейчас до той точки, где сможете все. Может быть, не долетите. Мы конечны, есть такое обстоятельство. Но если этот вектор у вас в голове есть, вы создадите волну и в нее, как в фарватер, попадут другие. Это здорово!

У меня есть несколько людей, которых мне удалось подтолкнуть к такому движению. Я этим горжусь бесконечно. То, что они сами по себе талантливые люди – это факт, но я оказался тем, кто их в какой-то подтолкнул: «Ты можешь!». Этот крохотный толчок, оказался важным. Это не материальная помощь, не деньги, не социозащитные дела.

— Тем не менее, очень часто люди, желая поучаствовать в жизни, как у нас говорят, незащищенных слоев населения формулируют свой запрос на благотворительность так: «Чем я вам могу помочь?», имея в виду денежную помощь.

— Большая часть общества по-прежнему формулирует: «Что вы мне можете дать?»

— К сожалению, да, но я сейчас не о них. «Чем я вам могу помочь» – это, наверное, тоже не очень правильно с учетом вышесказанного тобой? Только помощь (чаще материальная, и желательно дистанционная), и всё – дал, забыл и пошел дальше.

— Для дающего это все равно хорошо. Если у человека есть потребность кому-то помогать, ему надо помочь ее реализовать. Может быть ему это нужно, это его собственный ключ к счастью.

— Поэтому у нас в последнее время и растут, как грибы после дождя, благотворительные фонды, ориентированные исключительно на сбор денег. Таков запрос общества?

— Ну, это преувеличение: и не растут, и не как грибы после дождя. А по поводу сбора денег… Дело в том, что у нас народ в сознании своем языческий.

— Это жертва?

— Да. Вот сегодня кто-то «киданул» своего партнера по бизнесу. Это, конечно, не очень хорошо, однако он поднялся еще на пару миллионов. И дал пятьдесят тысяч в общественный фонд. И чувствует – какой я -молодец. А он, партнер, может, и не дал никаких денег на благотворительность, так что я правильно его кинул. Да Бог бы с ним, и его мотивацией. Люди разные бывают.

— Я не про мотивацию. Хотя меня сам подход убивает: дал и пошел кидать своих партнеров направо - налево до следующих 50 тысяч...

— Милостыня вас сделает немного лучше, но только чуть-чуть.

— А с точки зрения того, кому дают, - это хорошо или плохо, или очень плохо, потому что человек, решив с помощью милостыни проблемы сегодняшнего дня, остался на том же уровне, в той начальной точке, о которой ты говорил, где не видно смысла жизни, света в конце тоннеля? Помощь не развращает, не воспитывает иждивенчество?

— Как сказать...

Те, кто воспринимают различные фонды и организации как кормушку, они уже развращены. Это по факту. Замыкать на себе помощь различного рода - их образ жизни, для них это естественно.

Но есть те, для кого-то ситуация, когда им кто-то что-то дал, - драма, удар по самолюбию. Тогда помощь воспринимается как толчок, и человек начинает шевелиться, например, пойдет и что-то сделает. Трудно сказать.

— У общественных организаций нет такой задачи: отсечь от кормушки и тем самым оказать помощь?

— Как отсечь, по какому критерию? Брать справку о доходах что ли? Это не серьезно. Более того, это не соответствует действительности. Человек с пристойным доходом может оказаться в беде и иногда его судьбу может решить тысяча рублей.

Кроме того, у общественных организаций есть еще и такая проблема. За ней всегда стоят какие-то люди. И эти люди воспринимают ее руководителя как некий образ. Если им перестанут давать, то они будут кричать, что он ворует, он плохой, и они переизберут кого-нибудь другого. Деньги поделят, объедятся ирисками и заболеют. Надо как-то балансировать, потому что без массы людей организации тоже нет. В душе-то они, эти крикуны, хорошие, просто их заносит иногда.

— У нас говорится с самых высоких трибун, что наше общество проснулось, пытается вырастить свою гражданскую позицию, стать милосердней… Иными словами - раньше у человека, даже после того, как он кинул партнера, даже мысли не возникало дать полтинник кому-то, а теперь он пробудился.

— Может наше общество и проснулось. И вот сейчас, ближе к полудню, проснувшись, оно натянуло по самый нос одеяло и думает, чтобы такое придумать, чтобы не вставать. Вот это состояние нашего общества.

— Но все-таки у нас часто можно услышать, что общественная жизнь начала оживать.

— У нас еще говорят, что и экономика расцвела, еще говорят, что мы великая держава, с которой все страны считаются. Много еще всякого говорят.

— Но ведь есть люди, которые все это слушают.

— Даже есть те, кто верит, и их огромное количество.

— И среди них есть люди, которые живут достаточно скромно. Сами, может быть, еле-еле сводят концы с концами, но не могут претендовать на помощь. И получается обратный эффект. Черные чувства просыпаются у тысяч таких людей. Когда они слышат, что там кому-то помогли, этим что-то подали...

— Я тебе расскажу историю одну. У нас есть один предприниматель, с которым мы сотрудничаем много лет. Реально очень совестливый и хороший человек. И вот когда в Крымске случилось наводнение, он начал со своих магазинов собирать помощь – порошок стиральный, вещи какие-то… Он столкнулся с тем, что его персонал в магазине просто аж взъелся: «Посмотри, как мы здесь живем, а как они там, в Крымске». Я понимаю, что эта реакция вполне возможна и даже оправдана психологически.

— Может быть мне не нужна помощь, потому что я работаю, я как-то кормлю свою семью, но если бы мне чего-то когда-то дали, у меня был бы праздник, потому что никогда среднестатистический человек с очень среднестатистической зарплатой ничего не получает просто так. И его рассуждения такие: «Мне никогда ничего не дадут».

— Ну не знаю. У меня отношение к халяве совсем другое – я её не беру. Я считаю, что за все придется расплачиваться. Мне гораздо понятней, если я напрягся, заработал денег и что-то купил.

— И, тем не менее, ты согласен, что есть и такая позиция у некоторой части общества?

— Это вопрос уровня благосостояния населения. Мы сейчас нищее общество. Мы живем в богатейшей стране, а граждане…

Для европейцев такой уровень богатства вообще непонятен, это чересчур. Вот такой дисбаланс существует. Предположим, ваша семья чувствует себя нормально, вы можете позволить себе нормальное здравоохранение, отдых, живете в хороших условиях. То когда кто-то получил помощь вас не задевает, более того вам самому хочется кому-то помочь. Обеспеченному человеку проще быть добрым. А сейчас, когда перед вами десять нищих и у вас в кармане десять рублей, как быть? По рублю раздать? Может быть. Но это сделать механически трудно - у вас десятка. Вы побежите в магазин менять? Или вы дадите первому попавшемуся? Девять из десяти вас после этого ненавидят, еще больше ненавидит, кому достались десять рублей.

— Мы когда-нибудь дорастем до этого состояния благосостояния, достойного человеческого представления о нормальной жизни?

— Да, «но только вот жить в эту пору прекрасную...

— ...уж не придется ни мне, ни тебе».

— А если серьезно – не знаю. Почему я и говорю, что каждому человеку нужно попробовать заняться серьезным проектом – собственной жизнью. Не надо ждать, когда Путин или Медведев или еще какой-нибудь правильный парень решит за вас. Ваш проект – это вы сами.

Это все не просто. Может быть, у половины не получится. Но если у половины получится, мы очень лихо шагнем к этой цели. Несравненно. Не надо ждать! Представьте, такую ситуацию, что государства вообще нет, то есть вам не у кого просить. Если не у кого просить, не на кого рассчитывать, то приходится крутиться самому. Картинка мира меняется абсолютно. И результаты другие будут. Мы же часто думаем, что нам есть к кому обратиться – наши друзья, родственники, мамы-папы, президент всея страны. А ты живи так, как будто их нет. Ты один. Я понимаю, что мера ответственности за свою жизнь многих раздавит.

Но давайте хотя бы детей правильно воспитаем, объясним им, что они сами за себя отвечают, за свое будущее. А мы с себя просто ксекрокс оставляем - они такие же, как мы, со всеми нашими тараканами в голове и очень предсказуемым будущим. А должны отличаться хотя бы чуть-чуть.

— Да, мы их сами приучаем к несамостоятельности.

— Я стараюсь по-другому. Мне нравятся мои дети, я их люблю. И надеюсь что у них создается другая картинка мира в которой достоинство и ответственность – слова с практическим смыслом.

— Ты хотел бы быть во власти?

— На уровень исполнителя я не гожусь – я всегда задумываюсь о целесообразности действия, обоснованности решения. Это из серии - быть начальником, то большим. Маленьким – я буду не очень удобен и неэффективен, потому что иногда нужно, чтобы «приказы» выполняли без обсуждения. А я этого не умею, для меня это стрессовое состояние. Вот тут я буду в полной дисгармонии!

А вот в законодательной власти я мог бы быть полезен. Я думаю, из меня бы вышел очень даже приличный председатель Законодательного собрания. Хотя я понимаю, что здесь есть такие факторы погрешности, которые мешают принимать нормативные документы в их оптимальном состоянии - всегда вмешивается политика. Межпартийная нелюбовь вредит правильности решения. По крайней мере, у нас, потому что у нас она не конкурентная, она у нас подловато-договорная.

— Недавно в России вернули выборы губернаторов. Как ты к этому относишься?

— Я вообще хорошо отношусь к выборам. Тут я с Черчелем согласен: «Демократия — дерьмо, но пока лучше ничего не придумали». При честных условиях конкуренции, при честном предоставлении кандидатами своей позиции и люди голосуют честно, исходя из собственных внутренних убеждений. В этой реальности я согласен принять то, что побеждают не те, за кого голосовал я. Это правильно, и лучше ничего нет.

А вот когда кто-то решает за меня — это неправильно, мне не нравится, я считаю это формой неуважения и меня, и всех остальных. Я считаю, что народ у нас неглуп, не надо его в состояние обманутого ввергать. Обманули, потом что-то подсунули, а потом сказали, что это были выборы, что это мы сделали сами и всё это и есть демократия. То есть нас унизили троекратно. Ну и такая «демократия» мне тоже не нравится.

— Но человек способен выстроить независимо от выборов и происков злопыхателей свою стратегию успешности?

— Я считаю, что способен, но его надо учить, ему надо объяснять.

— Каждому нужен бизнес-тренер?

— Ну, в общем да. Надо понять, что каждый человек может писать, читать, может говорить на иностранном языке, но не все это делают, потому что кому-то не досталось учителя, кому-то не досталось учебника. То же самое касается возможности быть успешным. Учить успеху, учить счастью — это, конечно, суперкрутая миссия. И если бы я считал, что это главная миссия моей жизни, я бы уже давно секту создал. Но пока не создаю, не готов - пока побуду в роли предтечи, и по мере своих слабых сил кому-нибудь что-нибудь подскажу.

— Секта – это пугающее слово и еще более пугающее общественное явление. Все идут в секту за счастьем.

— Разница моей и сектанской позиций принципиальная. Я за счастье в реальном мире, в том мире, где нужно кушать, где есть соседи, где надо работать. А сектанты предлагают создать свой мир, мир в голове, и в нем спрятаться: не ходить по лужам, игнорировать работу, не нести ответственности. Понимаю, что это тоже какой-то вариант создания гармонии, но мне хочется, чтобы люди лужи убирали, с соседями дружили, на работу ходили и жили в гармонии с собой и миром.