Фантазии и хулиганство

О счастье, творчестве и о том, от чего становится грустно художнику, в беседе с Петром Мавшовым

19 октября в Центре ИЗО на Большой Московской открылась первая персональная выставка владимирского скульптора Петра Мавшова. Молодой, перспективный, подающий (или уже оправдавший) надежды – все эти определения не подходят к Мавшову. Он просто (как все-таки это непросто!) талантливый художник и, как утверждает сам Петр, счастливый человек. О счастье, творчестве и о том, от чего становится грустно художнику, мы побеседовали с Петром в его мастерской.

Я опрометчиво призналась, что ничего не понимаю в изобразительном искусстве вообще и в скульптуре в частности, и в ответ получила целую лекцию о великом заблуждении большинства.

Все так говорят: «Я не умею рисовать, я не умею лепить, я ничего в этом - скульптуре, рисунке и живописи - не понимаю».

Ну, знаете, иногда это правда.

Нет! Это не правда, в 99% случаев не правда. Утверждая, что вы не умеете рисовать, вы обманываете, потому что все умеют рисовать, и я, и вы. Другой вопрос, что я не умею рисовать так, как бы мне хотелось. Это надо пояснять, потому что принципиально рисовать и лепить умеют все.

Мы с годами обрастаем мусором стереотипов. Забываем базовые вещи: скульптура - это форма, живопись - это цвет, графика – баланс черного и белого.

Люди понимают под скульптурой некий объект, который стоит где-то в музее. Даже о «Рабочем и Колхознице» или о памятнике Ленину редко кто вспомнит... А скульптура - это форма, и очень многие скульпторы занимаются именно формой, не вкладывая в нее чего-то реалистичного, понятного. И вот люди смотрят на эти творения и говорят: «Нет... Я ничего в этом не понимаю...» и в то же время они потом скажут: «Красивая машина! Не то, что наши «Жигули»...». Или скажут: «Такую девушку сегодня видел! У нее такая талия, такие бедра, такое лицо красивое!». Это и есть форма!

И или вот еще один бытовой пример. Девушки, выбирая себе туфли, смотрят на модель, высоту каблука, как это все на ноге выглядит. Все это форма, и если это так, то это и есть скульптура. То же самое и с живописью. Ничего «не понимают», но утром, примеряют наряд перед зеркалом — что с чем должно сочетаться, какой верх, какой низ, какую сумку, шляпу выбрать, какой макияж надо положить подо все это. Просто называют это другими словами.

Хорошо. Допустим, убедили. Но ведь есть профессионализм, есть мастерство, и очень плохо все заканчивается, когда об искусстве судят дилетанты, когда от них зависят художники…

Это совсем другое. Я вот, например, себя профессионалом тоже не считаю. По первому образованию я мастер по изготовлению сувениров, но не скульптор - это разные вещи. Второе образование у меня вообще педагогическое - учитель ИЗО и черчения. Кстати, если взрослые в плену стереотипов, то дети - совсем другое дело! Они априори все талантливы. Ребенок еще ничего не знает, но уже положит синий с желтым, красный с зеленым, и при этом попадет на 100%. Ему не нужно обучение, у него уже все есть. Ван Гог сколько раз пытался пойти в школу и научиться «правильно» рисовать. Научился бы – не знали бы мы гения.

Вы говорите, что не считаете себя профессионалом, тем не менее, уже несколько лет являетесь заметным участником областных выставок.

С 2003 года я участвую во всех областных выставках. И конечно, очень приятно, что мое творчество кому-то нравится. Мне важен такой энергетический обмен. Получая поддержку внешнюю, я получаю стимул к творчеству. Может быть, если бы людям это не было нужно, я бы и не делал ничего или делал исключительно для себя.

Говорят, что все мы родом из детства. Вы, кстати, откуда родом?

Родился я 24 июля 1978 года в Омске. Уехал вместе с мамой во Владимир после второго класса. И до сих пор я себя ощущаю омичем. Я очень люблю Владимир, но я из Омска, извините. Хотя я там бываю крайне редко, и город совсем плохо помню, а названия улиц не помню совсем (разве что только основные - где жил). Но все равно когда приезжаю в Омск, такое ощущение, что ты на родину вернулся.

А ваши работы тоже из детства? На мой взгляд, они по-хорошему очень детские, искренние. Смотришь на них, и хочется додумать историю этих странных, порой несуразных, но исключительно милых и привлекательных человечков...

Откуда берутся мои герои, я тоже не знаю. Вон видите у меня картошка лежит – ростками пошла? Красиво! Когда ты уже смотришь на мир через форму, то в маленьких деталях ты видишь образы. То есть, пожалуй, что отовсюду. Это, наверное, будет самый честный ответ.

Кстати, у меня есть такое правило — не обманывать по жизни. То есть, если это возможно, лучше я ничего не скажу, чем обману.

А любимый образ, персонаж «из своих» у Вас есть?

Нет. Они мне все дороги - и вместе, и каждый в отдельности. Я попробую объяснить, почему. Моя задача сделать восковую модель. Потом я эту восковую модель нежнейшим образом упаковываю и везу литейщикам. Говорю: «Дорогие мои, вот это мне нужно в бронзе». Изготовление самой скульптуры занимает, грубо говоря, месяц. Этот месяц проходит на таких нервах и волнениях: что там? как там? Косяки (в силу технологии) бывают почти каждый раз... И потом ты ее получаешь, дорабатываешь, накладываешь патину и, наконец, снизу подписываешь (паспорт выдаешь или свидетельство о рождении) - авторство, год создания, имя этой работы, материал, размеры. Это время можно сравнить с рождением ребенка. Как после этого кого-то выделять?

Как родитель может любить больше кого-то из детей? Как может делить на любимых и нелюбимых? По какому принципу? Этот больше любимый, потому что он более успешный, у него хорошее образование, покладистый характер, он нашел хорошую работу, зарабатывает деньги и помогает мне, родителю. А вон тот оболтус, пьяница и живет на трубах. Он нелюбимый. Это нечестно.

Конечно, в идеале все должны быть любимы и обласканы просто за то, что мы есть, но мы живем не в безвоздушном пространстве – о хлебе насущном все-таки приходится думать...

Есть такое хорошее выражение: художник должен быть голодным. И многие воспринимают это буквально, то есть художник должен быть худой, глаза ввалились, руки-ноги не двигаются. Он должен не доедать. В моем понимании, художник должен быть голодным в своем творчестве. А физически он должен быть сытым и крепким, иначе у него расшатывается нервная система. Но когда идет процесс создания, то можно и поесть забыть и много что еще забыть...

Советчиков много, тех, кто всегда знает, что и как нужно сделать. Странно, правда? Я, допустим, еще ничего не знаю, а они уже в курсе: «Ты сделай так и так, и будешь «в шоколаде», будешь богатым». У нас уже давно эта история - всем нужны деньги и желательно много. У большинства цель – деньги, даже не средство, а именно - цель.

Чем обусловлена страсть к мелкой пластике?

Страсть к мелкой пластике обусловлена жизненным пространством. Я долгое время работал дома. Мастерская у меня появилась только 3 года назад. Хотя я сейчас чуть-чуть «вырос» – это заметно по последним работам...

Так и до памятников дорастете.

Вряд ли.

Никогда не хотелось никого изваять?

Я принципиально не работаю ни с кем, кто жил или живет. Все мои работы - фантазийное творчество.

Почему? Боитесь не справиться с документальностью образа?

Памятник требует другой грамотности, архитектурного склада характера. Архитектура - самый монументальный жанр, а мое творчество - так хулиганство. Памятник при условии, что это все делается надолго, то есть навсегда, нужно вписывать в имеющееся пространство, учитывать все, что сделано до тебя, и делать это надо очень грамотно. Скульптор и архитектор работают в тандеме. А мне, наверное, было бы интересно поработать вместе с ландшафтным дизайнером. Наверное, я бы сделал что-нибудь для организации малого пространства возле дома.

На мой непросвещенный взгляд, работы, подобные Вашим, вполне вписываются в городскую среду.

Нельзя просто взять и увеличить. Да и нужно ли это? Стоит ли тратить городской бюджет на украшение, ведь так много других, первостепенных проблем. Городским властям есть чем заняться. И крыши латать, и коммуникации в порядок привести, и дороги… Дом надо строить с фундамента, а уже потом декор наличников выбирать.

А если у кого-то есть потребность в искусстве, ну сходите на выставку... Или вы хотите, чтобы скульптура у вас в подъезде стояла? Вы через неделю перестанете ее замечать. Это интересно будет только туристу.

Хотя в принципе я не против поработать в этом направлении. Я буду только «за», чтобы в городе появились мои работы. Их можно грамотно доработать, довести до состояния городской скульптуры. Почему нет? Но пока я себя не вижу в художественно-архитектурном пространстве Владимира.

А сам облик города Вас устраивает?

Не то чтобы не устраивает, мне просто становится грустно.

Грустно оттого, что наши люди себя не любят, а хотят, чтобы их любили. А такого не бывает.

Это просто удивительно — люди себя не любят, а только жалеют и плачутся, как нас обижают. И тут же говорят, что «вон в Америке хорошо, в Европе хорошо». Везде классно, где нас нет. Но, люди, у нас такая богатая древняя культура!

Пока же мы восторгаемся тем, что есть в других странах и пытаемся оттуда позаимствовать, «срисовать». То есть попытаться скопировать, но сделать хуже. У нас много строят домов, вкладывают в это колоссальные суммы, а получается пародия на то, что уже где-то есть. Все получается чужим, срисованным...

Хотя у нас есть богатый опыт, своя культура, и на базе этого надо строить и развиваться, сохраняя лицо нашего старого русского города. Вот, допустим, отремонтировали какое-то строение в центре, оно стало новым, но каким-то облезлым, новодельным. У здания, которому больше ста лет, дух потерялся. До реставрации оно было ближе...

Меня напрягает миллион вывесок в центре. Все это какое-то чужое, нелепое.

А отчего еще вам становится грустно?

Художник, у которого обостренное восприятие действительности, вряд ли может спокойно смотреть телевизор или видеть на улице, как стоят наши пенсионеры, просят какую-то мелочь. У нас в стране много того, от чего грустно. Может быть, я излишне сентиментален, но мне больно все это видеть. Если есть возможность от этого спрятаться, я прячусь. Поэтому и телевизор почти не смотрю.

Мой институтский преподаватель, человек, который очень сильно повлиял на меня, Юрий Григорьевич Колов написал в рецензии, когда я вступал в Союз художников, что все, что я создаю - мой маленький народец. Он прав. Я, действительно, играюсь в эти образы…

Вы ждете, когда придет Муза? Откуда берется настроение работать?

Настроение не взращивается, его нужно поймать. И ценить этот момент – работать, работать... И скорее ты понимаешь, что это было то самое вдохновение, уже постфактум – по результатам.

Вы часто работаете допоздна?

Последний год я очень плотно работал. Часто по четыре часа в сутки спишь, чтобы успеть все. Я «сова», но у меня есть режим. Я встаю каждый день в 9. Если раньше, то мне потом тяжело работается, и вообще весь день может пройти на «автопилоте», если раньше встану. Работаю ночью, вечером. Каждому свое.

Дневное освещение Вам не нужно для работы?

Нет. Чтобы работать мне нужно настроение, а там хоть «на ощупь».

Вы трудоголик, Петр?

Нет, я ленивый человек. У меня второй день Льва, но чувствую в себе большое влияние Рака. Вы, кстати, как к астрологии относитесь?

Спокойно.

Я тоже, но этот момент мне очень нравится. Я все это в себе вижу. И, кажется, взял у каждого из знаков то, что не надо брать. Иногда приходится заставлять себя заниматься подготовительной работой, необходимой, но не очень интересной в конкретный промежуток времени.

Вы счастливый человек?

Да, счастливый. В жизни много счастья, много чуда.

Вот опять к машинам вернемся. Я не вожу автомобиль, мне это никак не интересно. Но есть машины, которые внешне мне нравятся, хотя я не знаю, что там внутри. Люди говорят: «Неудобная машина, в ней головой потолок подпираешь». Так мне до этого никакого дела нет. Я вижу, что этот автомобиль делали даже не дизайнеры, а художники.

Он не сухой, он живой. И так любая вещь.

Одна моя знакомая утащила в испанском кафе ложку. Рассказывала об этом так виновато-виновато. Показала она мне эту ложку, я не то чтобы ее поддержал, но понял. Потому что ее тоже делал художник. Вот сколько ложек на свете? Миллион, но такой нет.

Мир – чудо, и люди тоже замечательные. У меня был юношеский период, когда я не любил людей. Они меня раздражали, но это давно прошло. Сейчас все по-другому: те, кто добр ко мне, я их оберегаю, ценю их мнения, слова, а про остальных предпочитаю просто забыть. От них нет толку ни моему внутреннему миру, ни моему творчеству.